С Александром Кикнадзе мне выпал случай встретиться...

Нет, не так. С Александром Кикнадзе мне выпал случай схлестнуться на заседании ученого совета института истории союзной Академии наук (произошло это в конце 1965 года, вскоре после того, как “Неделя” опубликовала большую его статью “Баски. Откуда они?”).

Схлестнуться, резко разойтись во взглядах и поссориться, казалось, на всю жизнь. Меня, с юных лет одержимого идеей проникнуть в тайну происхождения басков, используя “показания языка”, и удивила, и возмутила самоуверенность незнакомого московского литератора, задавшегося целью опровергнуть все, чему учили в ЛГУ, все, что узнал я сам за немалые уже годы после университета. “Баски и Кавказ... разве пристало серьезно обсуждать такую тему?” - думал я тогда.

А сегодня... Вот уже более тридцати лет я занимаюсь тем, против чего так резко и торопливо возражал. Опубликовал несколько книг и статей в академических “Вестниках”, подготовил учеников (среди них шесть кандидатов наук). Захватывающе интересной оказалась работа, обнадеживающими результаты. От сердца говорю спасибо тому, кто стал близким другом.

Когда ко мне обратились с предложением написать вступление к новой работе Александра Васильевича, связанной с проникновением в иные тайны, я спросил себя: а как это, собственно сделать? Двумя словами о писателе, который...

В дилогии “Полынь-трава” А.Кикнадзе проследил на протяжении семи десятилетий судьбу русского рода, разметанного по миру революцией и Гражданской войной и сумевшего воспитать служителей Отечеству. В дилогии “Брод через Арагоа” писатель постарался приоткрыть завесу над секретом происхождения басков, небольшого народа, “заброшенного на краешек Европы из какого-то другого, странного мира”. Затем пошел по следам мексиканской легенды (роман “Пирамида Солнца”), написал книгу об Италии и итальянцах (“Михаил и Эудженио”). Белорусским партизанам посвятил роман “За час до рассвета”, а украинским морякам дальнего плавания - роман “Стесненные воды”. Издал документальное повествование “Грузины на разных широтах”, очерки о русских соотечественниках, живущих вдали от родных краев (“Из записок антипода”) и серию рассказов об Азербайджане и Армении. Переводил с грузинского, немецкого и баскского, выиграл крупное пари, написав на азербайджанском языке и напечатав две новеллы, создал цикл стихотворений на мотивы японских хокку.

И вот новая, до предела современная работа “Тайнопись”. В ней факты прелюбопытные, малоизвестные, а то и неизвестные вовсе. Не сразу веришь, что они были, что они могли быть. Но в книге нет стороннего наблюдателя, есть памятливый неравнодушный очевидецю

Провал первого броска на юг - персидского “освободительного похода” в мае 1920 года (эта тема близка Александру с ранних лет). Рассказы о том, как зрели гроздья межнациональных распрей (поездки в Баку, Нагорный Карабах, Ереван, Тбилиси, Абхазию, Чечню) и каким эхом отозвались во всем мире и в Москве террористический взрывы, потрясшие Мюнхенскую олимпиаду 1972 года, на которой автор работал спецкором “Литературной газеты”.

По страницам книги разбросаны сюжеты - символы эпохи. Читателю, без сомнения, будет интересно узнать, как без разрешения Сталина редактор “Правды” не позволил корректорам поставить пропущенную запятую в его труде “Марксизм и вопросы языкознания” и как в другое время - в начале 80-х! - другой редактор “Правды” не побоялся прилюдно назвать кремлевских властителей старыми дураками; какой тайной были окутаны болезни и уходы из жизни партийных геронтократов и чем закончилась попытка моряка приобрести (в 1989 году) за границей Библию.

Разве ведали мы о том, как в состоянии легкого подпития Хрущев подарил Украине Крым? И в состоянии крепкого подпития пообещал на многолюдном митинге “отоспаться на американской шкуре” (что предшествовало речи и последовало за ней, автор помнит хорошо, ибо работал в пресс-группе, освещавшей пребывание Никиты Сергеевича в Баку в апреле 1960 года).

А еще перед нами целая галерея лиц, в разных отношениях замечательных - героев и антигероев; читатель узнает их подчас с новой, неожиданной стороны.

Какую память оставит о себе надсадно избывающий век, двумя крестами перечеркнувший цель, которой служили миллионы в СССР и за рубежом? Мне нравится новинка, придуманная Александром Кикнадзе,- “Не поймешь, что за век: то ли аХаХ, то ли ХаХа”. В нем было много трагического, но и смешного вдосталь. По книге шагают рядом, то сливаясь, то расходясь, верность и предательство, благородство и бесчестие, язвительная сатира соседствует с юмором и самоиронией.

Будущее, порождавшее светлые надежды, как-то незаметно становится настоящим, вызывающим разочарование и неприязнь... но едва оно уходит в прошлое, люди начинают с тоской вспоминаеть его.

Автор описывает время, когда страна жила небогато, но не знала варварского деления “наш - не наш”, а население росло; не карежили землю и души пограничные полосы, разбившиее на сектора: “моя твоя не понимай”; русскому языку были неведомы слова “киллер”, и “рэкетир”, а Москва считалась самой спокойной столицей мира; держава имела достойную армию и гордилась победами в космосе, науке, искусстве, спорте... Когда правители призывали самоотверженно работать во имя светлого будущего, которое... отступало все дальше и дальше.

Одна из глав книги - реконструированная версия происхождения народов Кавказа - плод многолетних поисков и исследований, без сомнения, привлечет внимание знатоков ориенталистики.

Перо автора достойно доверия. А жизнь долгие годы была горька без меры. Отца потерял в ГУЛАГе. Был выселен. Вместе с русской матерью, знавшей пять языков (по всесоюзно известным причинам ее отказывались брать на работу), жил в подвале с крысиными норами и мокрыми стенами. Опасно болел. Но смог закончить с отличием университет, стал журналистом, потом - писателем, долгие годы считался невыездным, а побывал на пяти континентах.

В семье Александра Васильевича десять человек. Сыновья Василий и Кирилл окончили МГУ, связали жизнь с телевидением... Дочь Нина стала специалистом физической культуры. Подрастают четверо внуков. Пишу об этом с радостью, ибо все шло к тому, что “на нем” угаснут два некогда обильных и достойных рода.

Вот какой “биографический запутанник” наш автор. Представляю, как взирали на него в свое время.

Мне, при всей моей пензенской крестьянской родословной, и то подобные взоры памятны:”Зыцарь, откуда, мол, он есть пошел?”

К счастью, с самых ранних лет имел Александр двух помощников, вернее и надежнее которых в жизни нет: одного зовут “трудолюбие”, другого -“любознательность”, они и помогли человеку переломить судьбу, найти свою дорогу в жизни.

Книгам А.Кикнадзе дали высокую оценку известные ученые и писатели. Среди них академики Виктор Афанасьев, Шота Дзидзигури, Михаил Коростовцев, Артур Петровский, Арнольд Чикобава; доктора наук Акрем Джафар, Илья Табагуа; президент Испанского Королевского общества друзей Страны Басков доктор Мануэль де Аранеги; писатели Игорь Виноградов, Марк Галлай, Лев Кассиль, Василий Федоров, Юрий Яковлев; олимпийский чемпион Юрий Власов; гроссмейстер Николай Крогиус. И две тысячи читательских писем тоже о многом говорят.

Уместно провести высказывание академика-историка Михаила Александровича Коростовцева:”Писатель Александр Кикнадзе немало поколесил по миру, повидал многие замечательные города; обладая острым взглядом, он показывает людей, наделенных ценными во все времена качествами: готовностью к товариществу, соучастию в добрых делах и самоутверждению. Стремление понимать других, расширять и укреплять сотрудничество, основанное на высокой общечеловеческой культуре,- не есть ли это черта истинного интеллигента? Недаром великий Руставели писал: “ Кто друзей не ищет в мире, самому себе он враг.”

О Боже, как часто, провозглашая демагогические лозунги об интернационализме и братстве народов, мы становились врагами самими себе... Эта мысль невольно возникает при чтении многих страниц новой книги.

И еще вот о чем должен сказать. Автора издавна привлекает тема “Искра, живущая в кремне”... Искра высекается, становится видной другим, а главное, самому человеку, в моменты жизненных и спортивных противостояний: или будь борцом, или спи! Александр Кикнадзе работал специальным корреспондентом на семи Олимпийских играх, многих футбольных и хоккейных чемпионатах мира, повидал почти все послевоенные матчи в борьбе за шахматную корону. Они помогли узнавать характеры яркие и блеклые, описывать ситуации, редко встречающиеся в рутинной, вялотекущей жизни, и раскрывать самые засекреченные тайны некоторых побед. Обладая достаточно высокими разрядами в четырех видах спорта, он рассказывает о них профессионально. Среди полутора десятков книг, посвященных искусству противоборств, можно выделить большое повествование о шахматах “Удивительны как всегда”, документальную повесть “Тот длинный тайм” - о футбольном матче, сыгранном в мае 1942 года в блокадном Ленинграде, очерковые книги “Ты и твой противник”(олимпийский чемпион Юрий Власов назвал эту работу “своего рода энциклопедией по основным проблемам современного спорта”), “Стезя Геракла”, “Обожженные ветром”, “Чтобы это испытать”, “Окинь противника взглядом”.

Наблюдения же ( как и переживания) отца и деда вылились в произведения “Испытание детством” и “Искусство быть человеком”, вышедшие в издетльстве “Педагогика”. У всех этих книг была одна счастливая особенность: они исчезали с прилавков в первые же дни. Не сомневаюсь, такая же судьба ждет и ту, о которой я сегодня пытаюсь рассказать.

Писал Лев Кассиль: “Я всегда различал особую, ему, Александру Кикнадзе, присущую манеру, говорящую не только о литературном даровании, но и немалом мастерстве... Его работы отличает чисто литературный, писательский калорит, когда меткая художественная наблюдательность подтверждает свою правоту в широких обобщениях”.

“Тайнопись” ... Автор назвал книгу не только потому, что в нашей истории было много законсперированного, секретного, скрытого. Во время ареста Василия Кикнадзе за шпионский шифр приняли фотокопию древней баскской пластины, которую он пробовал расшифровать. Александр продолжил работу отца в дилогии “Брод через Арагоа”, вызвавшей интерес языковедов разных стран. А позже ниточка протянулась к его старшему сыну, Василию, испанисту, автору большой телевизионной передачи “Грузины и баски”.

Я читал рукопись с нарастающим интересом.

Невольно вспоминались слова о художнической наблюдательности. И правоте в широких обобщениях.

Жаль только, что Александр не послушался моего совета и не назвал книгу так:” Судьбы народов и участь вождей”. Она привлекла бы еще больше читателей, интересующихся историей Нового Времени.